85 лет назад в Италии родился великий Тенориссимо
Король верхнего до, самый известный тенор современности, Тенориссимо… Как только ни называли Лучано Паваротти. Впрочем, любые эпитеты и прозвища говорили о нем меньше, чем его голос — действительно один из самых ярких и узнаваемых за всю историю звукозаписи. Сегодня мы отмечаем 85 лет со дня рождения великого певца. И это хороший повод задуматься, как Паваротти изменил мир классической музыки и почему до сих пор никто не пришел ему на смену.
Легкость бытия
Паворотти родился в 1935 году, вырос в семье, не имевшей отношения к музыке, долгое время не мог определиться с профессией и начал серьезное обучение вокалу лишь в 19 лет. Первым его успехом стала победа на Международном конкурсе вокалистов в 1961-м. В том же году он дебютировал на сцене — в Театре Реджио Эмилия. В «Богеме» Пуччини Паваротти исполнил партию Рудольфа. Любопытный факт: Коллена в той же постановке сыграл Дмитрий Набоков, сын Владимира Набокова.
Аудиозапись спектакля 29 апреля 1961 года доступна в интернете, и слушать ее очень интересно, особенно в сравнении с более поздними исполнениями Паваротти. Тембр певца здесь еще не столь индивидуален, а отточенности меньше, чем на пике карьеры. Но зато прекрасно слышна та ключевая особенность, которая будет его козырем всегда: удивительная легкость и естественность вокала даже на самых высоких нотах. Такое ощущение, что он ничуть не напрягается, музыка сама льется из него.
Паваротти, конечно, итальянец во всем. Эмоциональность, музыкальность, оптимизм и страсть к пению, воспринимаемому не как труд, а как образ жизни, — все эти, возможно, стереотипные черты нации ему были присущи в полной мере. Недаром он почти никогда не пел опер композиторов других стран в отличие от своего товарища по проекту «Три тенора» Пласидо Доминго, который не избегал даже Вагнера. Не приходилось слышать Лучано и в авангардных амплуа: без широко льющейся мелодии его вокал немыслим.
Зато чего он никогда не боялся, так это экспериментов с легким жанром. И это не только неаполитанские песни — обязательная часть репертуара почти каждого итальянского певца. Паваротти не чурался и дуэтов с рок- и поп-артистами. Достаточно вспомнить его проект «Паваротти и друзья», в рамках которого он пел с Queen, U2, Брайаном Адамсом, Мэрайей Кэри и другими эстрадными звездами.
И дело здесь вовсе не в деньгах, и даже не в славе: и того, и другого у него было с избытком еще в 1970-е, когда он покорил главные оперные сцены мира. Скорее в той самой легкости и безграничной любви к мелодии, в каких бы «одежках» она ни была. А еще в искреннем стремлении подарить удовольствие как можно более широкому кругу людей. Впрочем, пожалуй, даже сам Паваротти не смог бы предположить, что его трио с Пласидо Доминго и Хосе Каррерасом будет иметь такой успех.
Оперное триединство
Выступление трех теноров состоялось в термах Каракаллы в Риме 7 июля 1990 года — накануне финала чемпионата мира по футболу. Запись этого концерта стала самым продаваемым классическим альбомом всех времен, а Паваротти, Доминго и Каррерас еще не раз вышли на сцену вместе и даже съездили в стадионное мировое турне, как настоящая поп-группа.
Естественно, здесь уже не обошлось без финансового интереса: певцы неплохо заработали. Но первый концерт был благотворительным — в пользу фонда по борьбе с лейкемией, от которой тогда только-только вылечился Каррерас. И вряд ли стоит упрекать кумиров, что, узнав о сверхдоходах звукозаписывающей фирмы от продаж дисков, они решили получить свою долю и коммерциализировали удачную идею.
Интересный вопрос: был бы проект столь же успешен с иным составом? Например, с кем-то другим вместо Каррераса или Доминго? Но без кого «Три тенора» точно немыслимы, так это без Паваротти. Именно в его исполнении ария Калафа Nessun dorma из «Турандот» стала главным хитом всех шоу, а заодно и коронным номером Лучано.
С Nessun dorma началась массовая слава Паваротти, выходящая далеко за пределы оперного мира. Символично, что этой же арией он и завершил свой творческий путь. Последнее публичное выступление тенора состоялось на Олимпийских играх в Турине в 2006 году, а уже через год его не стало…
Вообще, совпадений в биографии Паваротти на удивление много. Например, он родился и умер в одном и том же городе — Модене. Его сценический дебют и завершение карьеры связаны с именем Пуччини. Судьба Лучано закольцована. Можно увидеть в этом руку провидения, а можно и то самое постоянство, верность самому себе, своей стране и культуре, которые были у Паваротти всегда.
Слишком обаятельный
Показательно, что и с имиджем Паваротти не экспериментировал. Разве что постепенно обретал фирменную растительность на лице и колоритную массивность фигуры, которую ему прощали даже тогда, когда в оперную моду вошли фотогеничные герои-любовники. Слишком обаятельным и харизматичным был этот крупный человек с очень добрыми глазами. И если понятие «примадонна» в массовом сознании воплощала Монсеррат Кабалье, то мужским аналогом стал Паваротти. За весь XX век не было более узнаваемого классического певца. Нет и по сей день.
Пожалуй, причина этого феномена — в совпадении нескольких факторов. Во-первых, исключительных природных данных. Вокальных, конечно, но также обаяния и запоминающейся внешности. Во-вторых, в развитии индустрии звукозаписи и телевидения. Энрико Карузо, Федор Шаляпин, Леонид Собинов в свое время были не менее известны, но среди меломанов, тех, кто мог себе позволить сходить на концерт или купить граммофонную пластинку (не самая распространенная вещь в первой половине XX века). И только ТВ и компакт-диски помогли оперному искусству в буквальном смысле прийти в каждый дом, и на гребне этой волны оказался Лучано.
Но почему же сегодня не появляется новых Паваротти? Есть прекрасные голоса, харизматичные фигуры, стадионные концерты из оперных арий, а той узнаваемости и интернациональной народной любви все-таки нет ни у кого. Может, причина опять же в техническом прогрессе. Раньше смотрели и слушали то, что передавали по ТВ. Теперь же человек сам решает, что искать среди бесконечного разнообразия записей в Сети. Много ли шансов при таком раскладе у условной Nessun dorma?
Но, вероятно, дело не только в этом. А еще и в том, что просто не появилось пока другого такого же волшебного голоса, подаренного такому же искреннему, светлому, обаятельному и лучезарному человеку.
— Я — мажорная личность, — во время своего последнего визита в Москву в 2003 году признался «Известиям» Паваротти. — Для меня жизнь всегда наполовину наполнена, а не наполовину пуста. И в музыке то же самое — только мажор.
С этим мироощущением он жил, и оно же чувствуется в его записях, в которых он будет жить всегда.
