Зачем российскому писателю Италия?
Справедливости ради надо сказать, что не они одни – перечислять русских художников и поэтов, не просто побывавших в Италии, а находивших в ней источник “свежести душевной”, можно с утра до вечера. Вот именно там – Гоголь так и настаивал: “Уже в самой природе моей заключена способность только тогда представлять себе живо мир, когда я удалился от него. Вот почему о России я могу писать только в Риме. Только там она предстоит мне вся, во всей своей громаде”.
Но речь, понятно, не о Гоголе. Только что большая группа российских писателей вернулась из поездки по Апулии, “каблуку” итальянского сапога, области, от которой на карте слева море Ионическое, а справа – Адриатика. По местам не самым исхоженным нашими туристами. Трое из этих писателей сейчас в длинном списке “Большой книги” – Алексей Варламов, Анна Матвеева и Дмитрий Данилов (ему вдобавок в дни поездки вручили литературную премию “Читта ди Католико” – за роман “Горизонтальное положение”, вышедший на итальянском). Кроме того – Валерий Попов, Владимир Шаров, поэт Максим Амелин, детский писатель Сергей Георгиев, программный директор Института перевода Нина Литвинец, и главный редактор журнала “Книжная индустрия” Светлана Зорина. Что кинули они в краю далеком?
А это уже традиция такая: итальянские писатели съездили по Транссибирской магистрали от Москвы до Улан-Удэ, российские ответили достойно: на Сицилию махнули. Итальянцы по центральной России – россияне кружили вокруг Милана. Нынешняя “творческая командировка” на юг Италии тоже стала достойным ответом на визит их писателей. Те и другие премного благодарили за такие рокировки нашу Роспечать и их банк Интеза, наш Институт перевода и итальянскую ассоциацию “Познаем Евразию”.
Мелькали городки апулийские: вычурный Лечче, игрушечный Альберобелло с конусами крыш, Конверсано да Мартина-Франка. Волшебный Таранто, барокко. Кругом тепло и мэры привечают.
Здесь Апулия, тень Великой Греции и проглотившего ее Рима, дремучая история кругом, – но отчего все эти закоулочки кажутся уютными по-домашнему? Будто этими аллеями ты уже проходил, будто давным давно смотрел на небеса из этих дворовых колодцев. И видел сотню раз, как жирные амуры пялятся плотоядно. А на стене у литературного кафе портрет – кто скажет, что это Верди, а не Тургенев, тому глаз вон.
В Массафре удивительная встреча – в лицее Де Руджери школьники встретили гостей прекрасным исполнением государственного гимна России. Русский они изучают официально, в рамках “Проекта Россия” (больше 600 человек учит русский в этом небольшом регионе). Даже Джузеппе Стасолла, бывший апулийский депутат, сопровождавший писателей, вдруг расчувствовался: “Глядя на этих детей, начинаешь верить, что мы не катимся в тартарары и что все в мире как-то образуется, – посмотрите, какие лица у ребят светлые и умные”.
Идешь по улочкам Бари – Фельтринелли навстречу. Вывеска над книжно-музыкальным магазином. Какие такие Фельтринелли, казалось бы. А за этим именем своя эпоха с закоулками, история с первым изданием пастернаковского “Доктора Живаго”, даже сюжеты с “красными бригадами” и трагической гибелью Джанджакомо, после которой владелицей издательской империи осталась его жена-красавица Инге с сыном. Им, к слову, посвящал свои стихи и романтические эссе поэт Андрей Вознесенский. Простая вывеска – а и за ней свои невидимые ниточки из нашей общей памяти.
Конечно, в Бари все пути ведут – уж русского-то писателя точно – к Святителю Николаю. К базилике Санта Никола, где с XI века хранятся мощи святого. У храма, кстати, памятник работы Церетели и мемориальная доска, напоминающая о визите в Бари президента Путина – не заметить ее трудно. Писатели присутствовали на православной литургии в Базилике. Здесь служат и католики, и православные: Николай Чудотворец тут – еще и примиритель. Побывали у отца Андрея в Патриаршем подворье и Русской церкви, возвращенных Московскому Патриархату в 2007 году: строились они когда-то, между прочим, по проекту знаменитого архитектора Щусева.
В городке Трани, в романском соборе святого Николая Пилигрима, здешний священник Дон Никола подробно объяснял, что из мощей этого местного святого, Николы маленького, “пикколо”, сохранилась окаменевшая печень, что-то еще. А вот голову в свое время – повторил за падре переводчик – французы украли. На русском слове “украли” падре вдруг перепугался, уловив знакомое созвучие: “Ukraina? No Ukraina, no!”. Еле успокоили: тут же игра фонетики, и только.
Местные бизнесмены рисовали в разговорах замки воздушных перспектив сотрудничества. О санкциях вздыхали: кому это надо? Но ответов не ждали: похоже, и сами знают, кому.
А улочки все водили писателей кругами. Пестрые, с цветастым бельем на балконах. Думаешь, забрался уже далеко – а выясняется, что топчешься на месте. Так ведь и в целом мире: и страны целые, и каждый в одиночку – все вращается вокруг одних и тех же точек. Истории, памяти, подсознания, еще чего-то. Чем дальше уходим, тем сильней возвращаемся.
Не дурак же был старик Зенон Элейский: даже самому быстроногому Ахиллесу не дано догнать неспешную черепаху. Есть о чем подумать, словом.
Писатель Алексей Варламов, ректор Литературного института (в длинном списке “Большой книги” этого года его биографическая книга “Шукшин”):
– Я думаю, что у Гоголя и Иванова (художника) была совсем другая история не только потому, что они Гоголь и Иванов, но и потому что стой поры произошло невероятное изменение времени и места, эпохи. К сожалению и здесь, я почти уверен, что для искусства и культуры в отличие от туризм – к сожалению, мир стал гораздо теснее, ближе, доступнее. Если полтораста лет тому назад поехать в Европу означало совершить целое путешествие, то сегодня это одномоментное, рядовое действие. И второе, связанное с этим обстоятельство: разница между сегодняшней Россией и Европой все же гораздо меньше, чем в ту пору. Соответственно, Россия действительно виделась Гоголю из прекрасного далека, он ощущал отрыв от нее гораздо острее, чем мы сегодня, и это тоже причина, по которой никакие параллели тут не работают. Я не могу сказать, что путешествие в Италию помогает мне лучше понять Россию. Это было бы натяжкой. Но одну, связанную с Россией вещь, хотелось бы назвать.
Я езжу в Италию, Испанию, Аргентину, Японию, в любую страну, потому что мне это безумно интересно, потому что я с детства обожал разглядывать географические карты и мечтал увидеть наяву то, что на них изображено. Когда-то этот мир был прочно от нас закрыт и складывалось ощущение, что мы его увидим разве что по телевизору в программе “Клуб кинопутешественников”. Но что касается Италии – это конечно особая история, а Апулия, где мы были – особая вдвойне.
Тут ключ ко всему – город Бари и храм, в котором покоятся мощи святителя Николая Мирликийского, одного из самых почитаемых на Руси святых, и пожалуй, в этой точке, возле этого места упокоения святителя Россия и в самом деле ощущается необыкновенно остро. Ибо помимо переживаний глубоко личных, сокровенных, которые испытывает, думаю каждый, что оказывается у этой гробницы, я представил свою огромную страну, где там много храмов, икон, топонимов, связанных со святителем Николаем. Россия взяла этого человека в свои небесные покровители, а он ее принял под свою защиту, и можно рассказать много-много историй, как помогал нам наш Никола. И это то, что связывает нас Италией возможно сильнее всего. Я до этой поездки недооценивал как-то момент присутствия святителя Николая в жизни итальянцев. Мне казалось или я где-то читал, что вот-де украли мощи, привезли, спрятали где-то на окраине захолустного города, и действительность опрокинула все мои представления. Для Италии святой Николай тоже очень много значит, и здесь тот самый случай, когда перегородки между нашими церквями, нашим странами, нашими границами совершенно точно не доходят до Неба.
Писатель Дмитрий Данилов (номинант “Большой книги” – его роман “Есть вещи поважнее футбола”):
– Побывав впервые в Италии, я начал понимать, почему раньше для каждого образованного европейца по окончании университета было чем-то почти обязательным посещение Италии. И почему образованные американцы тоже в обязательном порядке хотя бы один раз добираются до этой прекрасной страны. Дело в том, что в Италии, как, наверное, нигде, человек может соприкоснуться с Историей – да, вот так, с большой буквы. Историей тут пропитано все, она висит в воздухе, она во всем – в древних камнях, соборах, развалинах, замках. Она тут повсюду. И когда ты здесь оказываешься, ты начинаешь чувствовать, что вся эта история – не просто строки и картинки в учебниках и других книгах, что ты в историю вписан лично. Это для меня стало одним из двух главных впечатлений от Италии. Другое – посещение базилики святого Николая Чудотворца в Бари и поклонение его мощам.
Писатель Анна Матвеева (в лонг-листе нынешней “Большой книги” ее “Завидное чувство Веры Стениной”):
– Русских писателей всегда притягивала Италия: Апеннинский сапог примеряли Гоголь, Достоевский, Мария Башкирцева, Горький и далее по списку. Рим, Флоренция, Неаполь остров Капри, Сорренто… До Апулии, впрочем, очередь доходила реже – а значит, у нас был шанс почувствовать себя первопроходцами, пусть и отчасти. Чем “засмотреннее” местность, чем подробнее она описана классиками, тем меньше шансов на непосредственное восприятие: на пути встают чужие цитаты и сюжеты. Но Апулия, как и сто лет назад, находится в стороне от туристических магистралей – редкая птица долетит до “каблука” полуострова. Местных жителей это огорчает, но для нас, гостей, это было как подарок – увидеть настоящую, а не сувенирную Италию с картинки в путеводителе. Почти никто из нас не бывал здесь прежде, и даже названия городов – Лечче, Таранто, Массафра – звучали незнакомой музыкой. Впечатлений эта неделя вместила столько, что они до сих пор ещё не уложились, по крайней мере, в моей голове. Мы и приезжали сюда за впечатлениями, новыми идеями, историями, сюжетами – потому что Италия дарит вдохновение так же щедро, как солнечный свет. И писателям из России всегда достаётся самая большая порция. Так было, есть, и, надеюсь, будет всегда.
http://rg.ru/2016/05/04/zachem-rossijskomu-pisateliu-italiia.html
