400 лет спустя: как Сервантес шел к “Дон Кихоту”
В эти дни читающий мир отмечает сразу два юбилея – 400-летие со дня смерти Шекспира и Сервантеса, что дало пишущей публике еще один повод сравнить гениальность одного и другого и потешить себя и читателей фантазией на тему их возможной встречи или хотя бы их осведомленности друг о друге.
Что совершенно точно объединяет двух авторов, так это то, что популярность их персонажей давно вышла за рамки произведений, в которых они были рождены.
Подружиться с шекспировскими героями конечно проще: его пьесы идут во всех театрах мира, многажды и удачно экранизированы и даже включены в список обязательной литературы в школах и не только англоязычных.
А кто читал?
С Сервантесом получилось сложнее. Все знают, кто такой Дон Кихот, но при этом мало кто открывал собственно книгу, причем даже на родине, в Испании.
Опрос 2015 года показал, что лишь двое взрослых испанцев из десяти прочли этот двухтомный роман до конца, а из них лишь половина знают, каково настоящее имя Дон Кихота.
В помощь соотечественникам испанский новеллист Андрес Трапьело опубликовал недавно свое переложение “Дон Кихота” на современный испанский язык и хотя роман Сервантеса-Трапьело стал хорошо продаваться, некоторые назвали это “преступлением против литературы”.
Экранизировать книгу оказалось сложно, хотя делалось это неоднократно: в лондонском Институте Сервантеса в эти дни на специальной выставке постоянно крутится документальный фильм, составленный исключительно из фрагментов всех когда-либо сделанных экранизаций, в том числе и мультипликационных, начиная с немого шестиминутного фильма, снятого в 1903 году французами Фернаном Зеккой и Люсьеном Нонге.
Подборка впечатляет, однако шедевром ни один из них не стал. Даже сам Орсон Уэллс, 20 лет подступавший к съемкам “Дон Кихота”, так и не осилил эту глыбу, которую сегодняшние литературоведы называют первым модернистским романом.
Неужели ее действительно так трудно читать или может неинтересно?
Не знаю, к сожалению, как на испанском, но в прекрасном русском переводе Николая Любимова это, по-прежнему, одна из тех книг, читая которую понимаешь, что время всегда одинаково, есть просто современные и несовременные люди, и среди тех и других попадаются писатели.
Биография как синопсис к боевику
Биография Сервантеса сегодня выглядит как синопсис к боевику: родился в семье обедневших дворян (среднего класса, как сказали бы сейчас) под Мадридом.
В 22 года, потрясенный, как и весь Мадрид, смертью в родах третьей (любимой) жены короля Филиппа II Елизаветы Валуа, пишет о своей утерянной королеве поэму “История и отношения”, которая выходит в свет на будущий год – в 1569 году.
Это, возможно, помогло ему быть замеченным при дворе, поскольку в тот же год он в составе свиты высокопоставленного придворного, будущего кардинала Аквавивы, едет в Рим.
Вероятно, близкое наблюдение за жизнью в плюше и бархате (в шоколаде – как сказали бы сейчас) поэтической натуре было неинтересно: Сервантес вербуется на войну с турками и в 1571 году в одном из самых кровопролитных морских сражений получает ранение, в результате которого его левая рука оказывается парализованной на всю жизнь.
Что не мешает Сервантесу после восстановительного периода на Сицилии вернуться в строй, но даже военная жизнь знает моменты отдыха.
В 1574 году Сервантес со своим полком расквартирован в Неаполе, где наслаждается всеми прелестями жизни, уготованной молодому, ничем и никем не связанному человеку: “любовь-морковь”, пьянки-гулянки и периодическое записывание в тетрадь новых стихов.
На следующий год по дороге на родину его судно в кишащем злодеями Средиземном море захватывают пираты, и он попадает в алжирский плен, который длится пять долгих лет, во время которых его семья пытается договориться о выкупе, а сам Сервантес совершает четыре неудачных попытки побега (видите здесь бегущую новостную строку?).
В 1580 году он выкуплен и попадает на родину, в которой многое успело измениться: у короля наконец-то родился наследник, аннексирована Португалия, двор переместился в Лиссабон, а сам Сервантес задумывается, не отправиться ли ему в Америку?
Но вместо этого во имя и на благо отечества едет с тайной (и по сей день непроясненной) миссией в алжирский Оран, за что ему по возвращении было уплачено 50 дукатов – большая сумма по тем временам.
Выход в свет
А что же дела сердечные? В 1584 году у Сервантеса рождается внебрачная дочь от жены трактирщика.
В том же году в Толедо, куда он поехал, чтобы помочь вдове приятеля опубликовать посмертный сборник его стихов, Сервантес встречает молодую женщину Каталину Паласиос Салазар (на 18 лет моложе) и женится на ней.
Затем он продает издательству права на свой первый роман “Галатея”, который выходит 1585 году.
Но на этом бурная биография писателя не окончена: поскольку на писательский труд особо не проживешь, Сервантес устраивается работать коллектором и налоговым инспектором, при этом сам дважды попадает тюрьму по наветам, но, к счастью, ненадолго.
Интересно, почему, прожив такую интересную и полную приключений жизнь, прямо-таки рвущуюся на современный экран, писатель не описал все это в автобиографическом романе?
Оказывается описал: в “Дон Кихоте”. Все это есть в книге, только в завуалированном, “заколдованном”, как сказал бы главный герой, виде.
Хотя, справедливости ради, надо заметить, что с автобиографической стороны эта книга открывается не с первого прочтения.
Как заметил недавно пишущий по-английски нигерийский писатель Бен Окри, ее юмор и комический элемент не понятен до достижения читателем 40 лет, поскольку именно в этом возрасте, как правило, постигаешь комичность жизненных ситуаций.
Фолиант в 664 страницы со множеством опечаток вышел в свет в 1605 году в мадридской типографии на улице Аточа, когда ее автору было 58 лет.
Издатель первой книги (хотя тогда еще не было ясно, будет ли вторая) и правообладатель Франсиско де Роблес продает каждый экземпляр за кругленькую сумму в 250 мараведи, что не мешает ей в одночасье стать бестселлером. Тут же печатается новый тираж, как легальный, так и “левый”.
Если бы не самозванец…
Писатель, к которому наконец-то пришла слава (но не достаток, поскольку права на роман проданы), занят сочинением “Назидательных новелл”, и кто знает, увидали бы мы вторую часть “Дон Кихота”, если бы не публикация в 1614 году неким Авельянедой самозваной второй части романа, эдакого фан-фика.
Как отметил недавно в интервью Би-би-си современный испанский автор Хавьер Мариас: “Мы должны поблагодарить этого Авельянеду, кем бы он ни был, потому что он, по всей видимости, подстегнул Сервантеса к скорейшему написанию второй части”.
Второй том выходит в свет за год до смерти писателя, и мы получаем в руки первую в истории литературы метапрозу, где Дон Кихот и Санчо Панса активно обсуждают не только все вокруг, но и свою неожиданную литературную популярность.
“Бесспорно, Шекспир подавляет Сервантеса – и не его одного – богатством и мощью своей фантазии, блеском высочайшей поэзии, глубиной и обширностью громадного ума; но вы не найдете в романе Сервантеса ни натянутых острот, ни неестественных сравнений, ни приторных кончетти [вычурных метафор – ред.]; вы также не встретите на его страницах этих отрубленных голов, вырванных глаз, всех этих потоков крови, этой железной и тупой жестокости, грозного наследия Средних веков, варварства, медленнее исчезающего в северных, упорных натурах; а между тем Сервантес, как и Шекспир, был современник Варфоломеевской ночи; и еще долго после них сожигались еретики и кровь лилась; да и перестанет ли она когда-нибудь литься?”- пишет Иван Тургенев в своем очерке 1860-го года “Гамлет и Дон Кихот”.
Как ни читай сегодня этот уникальный роман – как долгую пародию на набивший оскомину рыцарский роман, как сказку о спятившем старике, которому бес в ребро, как нравоучительную новеллу или как странное, замысловатое, автобиографическое повествование романтической натуры, – сразу становится ясно, что вы попали в надежные руки.
В этих двух книгах есть все, что угодно: они как долгая (порой чуть утомительная), но добрая беседа с хорошо знакомым и приятным тебе человеком.
Ты сидишь и говоришь обо всем на свете, зная, что ваша встреча не окончится плохо или как-то неловко, не принесет ни разочарования, ни опустошения или ощущения зря потраченного времени.
http://www.bbc.com/russian/society/2016/04/160421_cervantes_400_anno