Чезаре Мария Рагальини: «Мы побили все рекорды»
ПОСОЛ ИТАЛИИ В РОССИИ О ТОМ, КАК ПРИВЕЗТИ В МОСКВУ РАФАЭЛЯ И ТЕАТР ЛА СКАЛА
«Рафаэль. Поэзия образа» — первая в России выставка Рафаэля Санти, проходившая в ГМИИ имени А.С. Пушкина при поддержке посольства Италии в России, стала одним из главных художественных событий минувшего года. Посол Италии Чезаре Мария Рагальини рассказал COLTA.RU о том, как в Москву отпустили 11 шедевров Рафаэля и почему ему нравится московское метро.
— У вас есть опыт работы в сложных местах — Багдад, Тегеран. Как вам Москва?
— В Москву я приехал из Нью-Йорка и должен сказать, что впечатление она производит самое благоприятное. Красивые, аккуратно отреставрированные дома, замечательные парки, а главное — поразительная чистота. Иногда после ужина я отправляюсь прогуляться пешком до Красной площади, а обратно еду на метро. Так вот, к концу дня нигде даже бумажки на полу не встретишь, а ведь на этих станциях побывали миллионы человек. Это значит, что не только администрация маниакально следит за чистотой, но и граждане стараются ничего не пачкать. Вообще, конечно, метро — главное московское спасение. В общем, Москве очень и очень повезло. И с благоустройством в том числе: начали вовремя, закончили вовремя, в итоге на улицах — красота и чистота. Мало где в Европе бывает так чисто. И мало где в Европе так забиты театры. На какую оперу ни придешь — везде полный зал.
— Кстати, об опере. Как вы заманили в Москву Ла Скала?
— C идеей турне выступили мы, но огромная заслуга принадлежит Михаилу Куснировичу — человеку, который привез Ла Скала в Москву на фестиваль Bosco di Ciliegi. Организовать это турне было непросто. В конечном итоге в Москву приехали 300 человек, если считать и оркестр, и хор, и техников. И бог знает сколько грузовиков с оборудованием.
— С гастролями Рафаэля и Пиранези это совпало намеренно?
— Нет, тут просто нужно было подобрать момент, когда у Ла Скала случилось окно, — в марте, допустим, труппа не может гастролировать, у них спектакли в Милане.
— Тогда давайте про Рафаэля поговорим.
— У нас уже традиция: каждый год делать в Пушкинском музее по большой выставке. Караваджо был. Тициан был. Пьеро делла Франческа был. В прошлом году мы поразмыслили и решили, что настал черед Рафаэля. Музей, конечно, очень обрадовался, хотя заранее было понятно, что затея непростая. «Выставка Рафаэля» — это только сказать легко, а вот сделать… Во-первых, надо добыть картины. Во-вторых — добыть деньги. За финансирование нашего проекта мы должны поблагодарить «Роснефть», которая щедро согласилась покрыть все расходы. Но нужно было еще договориться с директорами итальянских музеев. Немногие готовы легко расстаться с Рафаэлем на три-четыре месяца: ведь это помимо прочего — еще и важная приманка для туристов. Тут ключевую роль сыграла флорентийская галерея Уффици, из которой в итоге мы позаимствовали целых четыре шедевра. Мы как следует изложили директору суть дела, он понял, какова ценность этой выставки, и согласился. Даже заключил с Пушкинским договор о сотрудничестве.
— Что же вы ему сказали?
— Объяснил, какой это важный научный проект. Видимо, я был убедителен. Потому что он согласился выдать в Москву портреты супругов Дони, которые в последний раз выезжали за пределы Италии в 1930 году, и весьма вероятно, что после Москвы их никуда больше не отпустят, равно как и «Немую» из Урбино. Некоторые произведения вообще запрещено сдвигать с места по целому ряду причин. Например, бронзовых воинов из Риаче, которые выставляются в городе Реджо-ди-Калабрия, на самом юге страны.
«Если бояться критиков, придется бросить работу и сидеть сложа руки»
— Но как же удалось добиться отправки 11 вещей Рафаэля в Москву, когда их не пускают ни в Лувр, ни в Метрополитен-музей? Что за аргументы вы приводили?
— Никакого секрета тут не было. Просто за долгие годы работы я многократно имел шанс удостовериться, что если проект продуманный, убедительный, с подтвержденным бюджетом — об участии в нем не так уж сложно договориться.
— Тем не менее в прессе вас много критиковали за эту историю, в «Репубблике» писали даже, что проводилась экспертиза и реставраторы были против.
— Не совсем так. В заключении не было сказано, что портреты Дони нельзя трогать. Там говорилось, что их надо везти со всеми мыслимыми предосторожностями. Которые, разумеется, были соблюдены. Современная техника позволяет перевозить музейные вещи с комфортом и без тряски. В ящиках даже создается особый микроклимат. Но до самолета и от самолета каждую сопровождал вооруженный эскорт, и путешествовали они, разумеется, все по отдельности. Должен сказать, что за четыре года мы переправили в Россию и обратно более сотни работ, и ни разу не возникло ни малейших проблем. Что касается критиков, то если бояться, как бы кто-нибудь чего-нибудь не сказал, придется бросить работу и сидеть сложа руки. Вообще бросить иногда хочется, сложностей невероятное количество. Но важно не сдаваться. Действовать четко, слаженно — и с любовью. К тому же благодарность гарантирована. На выставку в Пушкинском музее приходило по 2000 человек в день, мы побили все рекорды.
— Кто следующий?
— Не так-то просто придумать, кого выставлять после Рафаэля. Для начала нам надо немножко перевести дух — над последними выставками, считая еще Пиранези, для которого мы привезли из Рима оригинальные доски, посольство трудилось почти в полном составе. А дальше будем думать. Может, воинов из Риаче? (Улыбается.) Если говорить серьезно, мы еще не решили. Точно можем обещать два кинофестиваля — «Венецию в Москве», программу фильмов Венецианского фестиваля, и N.I.C.E. — фестиваль нового итальянского кино. Встречи с рядом известных итальянских писателей. Остальное пусть будет сюрпризом.
http://www.colta.ru/articles/specials/13591